Это был конец 2007 года. Я только-только создал на нашем юридическом факультете студенческий кружок юридической клиники. Юридическая клиника – это особая история. Я мечтал о ней аж с 1995 года, когда впервые побывал на стажировке в школе права одного из университетов в США. Только недавно окончив университет, я понял тогда, как мне, студенту, не хватало чего–то такого, как это здорово, интересно и круто. В 1999 году я участвовал в Москве в первой конференции руководителей клиник, на которой была учреждена Ассоциация юридических клиник России. Помню текст принятой нами тогда Декларации: «Мы, участники конференции руководителей и преподавателей юридических клиник России, проходившей 4-6 мая 1999 года в городе Москве, заявляем о создании Ассоциации юридических клиник - добровольного объединения образовательных и иных некоммерческих организаций и их структурных подразделений, действующих в сфере правового образования, а также граждан и их объединений, поддерживающих цели создания Ассоциации».
Я бредил этой идеей, я кричал о необходимости клиники на каждом углу университета. Но, видно, тогда никому не было до этого дела, кроме таких же фанатов, как и я. Все что я видел в ответ – это был палец у виска. Было и еще одно препятствие – надо было писать диссертацию. И тогда я твердо решил, что как только защищу свою работу – обязательно займусь созданием клиники на факультете, чего бы мне это не стоило.
И вот в 2007 году диссертация была успешно защищена. После этого на полтора месяца я улетел в США, в ту же школу права, где был и раньше, чтобы изучить практику работы юридической клиники. Я проводил в ней каждый день с американскими преподавателями и студентами. За эти полтора месяца я разработал концепцию клинического образования, в которой попытался вплести его в систему нашего юридического образования, охватив студентов от второго до пятого курса. Однако по возвращении домой выяснилось, что моя концепция никому не нужна, а клиника не вписывается в учебный процесс и программу, а потому ее не смогут поставить мне в нагрузку, о чем мне сказали на заседании УМК.
Нагрузка!? Да кто вообще тогда думал о нагрузке? Я мечтал о клинике совсем не для того, чтобы мне ее включили в нагрузку. Я мечтал о ней ради тех своих студентов, которым нравится профессия юриста, которые с большим удовольствием и энтузиазмом постигают ее азы, у которых глаза горят так же, как они горели у меня, когда я был студентом. Ну что ж, нет, так нет. Совершенно не отчаявшись, я создал клинику в виде студенческого кружка, начав со студентов второго курса. И уже по вечерам, совершенно не переживая, что это происходит за счет моего личного времени, я с огромным удовольствием полностью погрузился в работу со студентами в своей клинике.
Уже во всю шел учебный 2007 год. В один из дней ко мне подошла студентка второго курса из моей группы, в которой я вел семинары по первой части гражданского права, и попросила меня отпустить ее с моих занятий. Это была студентка из Вьетнама Нгуен Тхи Тху Ханг. На мой вопрос «что случилось?» она со слезами на глазах стала говорить, что ее вызывают в миграционную службу, так как ее хотят депортировать. Я без лишних слов отпустил ее, но до конца дня я не мог успокоиться. Какой-то осадок, какое-то гнетущее чувство не давало мне покоя. В этот же день вечером у меня было очередное занятие в клинике. Я как раз давал студентам курс интервьюирования клиента. Рассказав о случившемся своим клиницистам, я предложил пригласить Тху Ханг на следующее занятие кружка. Во-первых, быть может мы сможем ей чем-то помочь, ведь она их однокурсница и разве можно стоять в стороне, когда у человека беда. А, во-вторых, это будет хороший опыт показать им как проводить интервью. Ребята единогласно поддержали мою идею. Тху Ханг согласилась и, придя на следующее занятие нашего кружка, рассказала нам вот такую историю.
Когда она только поступала на юридический факультет по запросу нашего университета ей была выдана учебная виза, которая впоследствии несколько раз продлевалась. Последний срок последнего продления визы попадал на 10.09.2007. Летом в конце августа на две недели она улетела домой. Проблема заключалась в том, что тогда (а может и сейчас, кто его знает) самолеты из Вьетнама в Россию летали не регулярно. Прямых рейсов в Ростов нет и ей пришлось лететь через Москву. Из-за нестыковок рейсов и пересадок, она вернулась с родины в Ростов-на-Дону только 06.09.2007 вечером. И поэтому только на следующий день она пошла сдавать кровь на анализ на ВИЧ, так как наличие результата такого анализа является обязательным условием для продления визы. А это была пятница. Ни в субботу, ни в воскресенье ей анализ никто не выдал бы, так как это выходные. Анализ ей выдали только в понедельник 10.09.2007 во второй половине дня (ну да, это же Россия, у нас в другое время анализы получить не моги). Кроме того, 10.09.2007 был первый учебный день. Юридический факультет работает во второй половине дня и за анализами она пошла только после занятий. Поэтому она физически не успела сдать данные документы в отдел университета 10.09.2007. Все документы она сдала на следующий день утром 11.09.2007, т.е. с просрочкой лишь в 10 часов, так как ее виза действовала до 24 часов 10.09.2007. Несмотря на это через месяц по результатам рейда сотрудников миграционной службы она была привлечена к административной ответственности и на нее был наложен административный штраф в размере 3000 руб., хотя ей никто не разъяснил, и она так и не поняла в чем выражается ее нарушение и в чем ее вина. А поскольку ее привлекли к административной ответственности за нарушение миграционного законодательства (режима пребывания) ей отказывают в продлении визы и хотят ее выдворить.
…Вьетнамцы – с виду маленький и неказистый народ, который, на первый взгляд так легко обидеть. Сколько бед, несчастья и ужасов, выпало на вашу долю? Одна вьетнамская война чего стоит. Вас жгли напалмом и вырезали целыми деревнями. Резня в Сонгми – это лишь малая часть зверств, о которых нам известно. Перед глазами всплывают черно-белые фотографии с одним и тем же сюжетом: надменно и высокомерно американский солдат позирует пред фотоаппаратом, целясь дулом пистолета в голову стоящего на коленях молодого вьетнамского паренька со склоненной головой и со связанными за спиной руками. Бравые американские солдаты, несущие демократию, на самом деле оказались ничуть не лучше фашистов в годы Великой Отечественной войны, гвоздивших штыками младенцев к деревянным избам. Но дух этого маленького и неказистого народа оказался куда сильнее, мужественнее, храбрее и отважнее пришедшей из-за океана армады, играющей стальными мускулами и бряцающей мощью своего оружия. Этот маленький и неказистый народ смог дать сдачи, смог стойко выстоять и победить. Маленький, но великий вьетнамский народ, достойный такого же великого уважения. И я счастлив и горд, что именно мой советский народ протянул тогда вьетнамцам свою руку помощи… Вот о чем я думаю, когда вижу сегодня молодых вьетнамских студентов на ростовских улицах, в магазинах или на ростовском старом базаре, мурлыкающих что-то на своем певучем языке.
И вот Тху Ханг с комом в горле рассказывает нам о какой-то тупорылой бездушной чёрствости, наплевательском формальном отношении российских чиновников к судьбе простого маленького человека. Чем же наши чиновники лучше тех американских солдат? Слушая рассказ Тху Ханг от злобы и ярости у меня сжимались кулаки и скрежетали зубы. По окончании интервью я вызвался сходить с Тху Ханг на очередной вызов миграционной службы в качестве поддержки.
В офисе миграционной службы нас встретили довольно молодые сотрудники, парень и девушка, которые занимались вопросом Тху Ханг, чьи имена я уже и не помню.
– А вы, собственно, кто? – спросили они меня.
– Я ее преподаватель, но я не могу и не хочу стоять в стороне, поэтому пришел узнать, в чем проблема и можно ли ее разрешить. А еще я адвокат и, считайте, что Тху Ханг наняла меня для защиты своих прав.
– Да тут нет никакой проблемы, – совершенно равнодушно ответила мне девушка, – Нгуен Тхи Тху Ханг нарушила режим пребывания, несвоевременно подала документы на продление визы, допустила нахождение на территории России без визы, была привлечена к административной ответственности и поэтому визу ей не продлят, а раз так – она подлежит выдворению.
Было видно, что сотрудники миграционной службы относились к этой ситуации, как к очередной формальности. Они знали, но совершенно не задумывались о трагедии Тху Ханг. Их совершенно не беспокоило, что в случае выдворения, она не сможет приехать в Россию в течение ближайших пяти лет. Просто очередная галочка.
– Послушайте, – стал я уговаривать их с некой слабой надеждой, – ну быть может можно как-то разрешить эту ситуацию без крайних мер. Вы же видите, что она не специально, так сложились обстоятельства. Она подала документы с опозданием всего на 10 часов. Т.е. не такая уж и большая просрочка. Неужели нет никаких вариантов продлить визу?
– Нет– все так же равнодушно ответила мне девушка, – мы ничего сделать не можем.
– Закон есть закон, – добавил парень с какой-то ехидной улыбкой.
Тут меня просто подорвало. Когда чиновник прикрывается законом в оправдание своего бездействия, то это значит, что этот чиновник ни черта этот закон не знает. DURA LEX, SED LEX! Закон суров, но это закон (или как мы шутили, будучи студентами: закон DURA, но это закон). Как у нас любят прикрываться этой фразой. Сидит вот такой бездарный чурбан, не имея никакого понятия, что такое закон, возводя его в какую-то божественную скрижаль, повторяя как мантру закон есть закон, закон есть закон. А на самом-то деле на поверку выясняется, что он не знает ни закона, ни права, а банально просто боится что-либо сделать, а вдруг неправильно, а вдруг уволят. И вот этот страх сковывает не только его мозги, но и анус. Еще хуже, когда он этой фразой прикрывает свое наплевательское отношение к человеку. Куда ему с таким подходом дойти до понимания и осознания, высоты идеи, что не человек живет ради закона, а закон принимается ради блага человека. Мне интересно он понимает смысл фразы: "Человек - это звучит гордо", он вообще знают кто их сказал? Куда ему проникнутся самым сакральным смыслом фразы: человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Поди он и понятия не имеет, что это цитата из нашей Конституции, а если и знает, то никогда даже не задумывался над ее смыслом. Таким балбесам хочется посоветовать посмотреть знаменитую французскую комедию с аналогичным названием «Закон есть закон» с Фернанделем в главной роли. Хотя вряд ли они смогут постичь главную идею этого фильма.
– Ок, – продолжил я, пока держа себя в руках, – я понимаю, вы тут ничего решать не можете или не хотите. Но есть орган, который в отличие от вас принимать решения не боится и более того, принимать решения – это его непосредственная работа. Зовется этот орган судом. В таком случае без обид, я ставлю вас в известность, что я пойду в суд с жалобой на отказ в продлении визы. И посмотрим можно тут что-то сделать или нет.
Я взял Тху Ханг за руку и направился вон из кабинета.
– Ни один суд не станет на вашу сторону, – посмеиваясь надо мной или над моим идеализмом, сказала мне вдогонку девушка.
– Посмотрим, – уже не сдерживая раздражения бросил я и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Я никогда не занимался вопросами миграционного права. Это не моя сфера, я в этом вообще ничего не понимаю. Но меня так взбесила наглая беспардонная безапелляционность этих двух молодых сотрудников миграционной службы, что я, не жалея своего времени, полностью погрузился в изучение законодательной базы.
Буквально через два дня жалоба была подана в Ленинский районный суд г. Ростова-на-Дону. В качестве третьего лица я указал свой университет, потому что только так я мог получить доступ к документам и информации обо всем этом деле. От университета в судебные заседания ходил лично проректор по международным связям университета Владимир Валентинович Жуков. Если честно, я был безмерно счастлив, что это дело представило мне возможность лично познакомиться с этим прекрасным человеком с большой буквы.
На мое с Тху Ханг счастье дело попало к судье, которая была супругой одного из моих коллег – преподавателей нашего юридического факультета, более того с моей кафедры. И это придало мне уверенность, что суд будет рассматривать наше дело не формально, а очень внимательно, очень скрупулезно и очень пристально.
В судебном заседании я стал расплетать этот клубок. Во, первых, выяснилось, что согласно ст. 17 Федерального Закона № 135-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» образовательное учреждение, пригласившее иностранного гражданина в Российскую Федерацию в целях обучения гарантирует, иностранному гражданину возможность получения образования в данном образовательном учреждении, содействует его своевременной регистрации по месту пребывания, а также обеспечивает его выезд из Российской Федерации по завершении или прекращении обучения. Как пояснил представитель УФМС, документы Тху Ханг были переданы им университетом только в ноябре 2007.
– Таким образом, – говорю я суду, – вины Тху Ханг в столь длительной задержке с сентября по ноябрь передачи документов нет. А ее документы передать в миграционную службу может только университет, что УФМС признает.
Но выяснилось еще одно обстоятельство. В столь длительной задержке подачи документов не было вины и университета. Сентябрь-октябрь 2007 года – это время, когда создавалась миграционная служба внутри системы МВД и все дела передавались из визовых подразделений МВД в миграционную службу. Поэтому в этот период визовая служба МВД под любым предлогом отказывалась принимать документы, а органы миграционной службы стали их принимать только после вступления в силу соответствующих изменений в порядок выдачи виз, то есть после 18.10.2007.
И действительно, как пояснил вызванный в качестве свидетеля сотрудник университета, занимавшийся подачей документов Тху Ханг на продление визы, он собрал все документы по ней и подал предварительную заявку еще в визовую службу МВД 06.09.2007, т.е. за четыре дня до истечения визы. Но там отказались их принимать под предлогом отсутствия анализов на ВИЧ. А историю, как Тху Ханг получала эти анализы, уже все знают.
Кроме того, я для себя выяснил, что Российская Федерация взяла на себя обязательство по обучению вьетнамских студентов по межправительственному соглашению с Правительством Социалистической Республики Вьетнам, т.е. взяла на себя обязательства как субъект международного публичного права. И Республика Вьетнам платит за обучение своих студентов валюту. Я не смог отказаться от соблазна потоптаться и на этом:
– Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Поэтому не только миграционная служба, но и все органы государственной власти, выполняя возложенные на них функции, прежде всего должны содействовать выполнению Российской Федерацией своих межгосударственных обязательств. А столь недальновидные и необдуманные действия миграционной службы могут негативно сказаться на межгосударственных отношениях России.
Этот аргумент очень заинтересовал судью – запахло международным скандалом.
И наконец, последняя моя находка заключалась в том, что согласно абз. 5 п. 67 Постановления Правительства РФ от 09.06.2003 № 335 территориальным региональным визовым службам МВД, а затем и миграционной службе было дано право самостоятельно продлить иностранцам срок визы на 10 дней. Этот тот самый экстрасрок, который может даваться, в том числе, чтобы дать иностранцу возможность дособирать недостающие для продления визы документы. И это та самая норма, которую предшественники миграционной службы могли применить, чтобы дать Тху Ханг шанс донести недостающий анализ на ВИЧ и не иметь проблем с угрозой выдворения, с одним маленьким, малюсеньким таким условием … если бы они были людьми, а не бездушными чурбанами, думающими о ведомственных перестановках.
И этот аргумент был последним гвоздем в крышку гроба выдворения Тху Ханг. Суд признал отказ в продлении визы незаконным. Миграционная служба подала жалобу, но и в Ростовском областном суде были сильно возмущены ее действиями. По крайней мере я сделал все, чтобы создать у суда кране негативный образ сотрудников миграционной службы. Решение устоялось.
Так, говорите, закон есть закон? Да, это действительно так. Как профессиональный юрист скажу, у нас неплохие законы. А вот исполнители законов – первая беда России: бесчеловечные, трусливые Держиморды.
Но на этом миграционная служба не угомонилась. Она решила, что кого-то все равно надо наказать и привлекла уже университет к административной ответственности, назначив ему штраф 400 000 руб. И вновь меня не надо было просить, я сам вызвался и попросил Владимира Валентиновича Жукова оформить мне в ректорате доверенность от университета. Я пошел уже в Арбитражный суд Ростовской области. А тут нисколько не церемонясь я избрал тактику «наших бьют». Раскрыв ту же аргументацию, что и в деле Тху Ханг, сославшись на преюдицию решения по ее делу, я открытым текстом говорил суду, что вот этот «Василий Али-Бабаевич, падла» хочет незаконно наказать нашу родную Alma Mater, ведь все судьи арбитражного суда, рассматривавшие это дело и в первой, и в апелляционной инстанциях, были выпускниками РГУ. И мне нисколько за это не стыдно. Миграционная служба проиграла и здесь.
Сейчас поражает меня только то, что после всех этих событий 2007 – 2008 года никто из административного корпуса университета ни из деканата, ни из ректората даже спасибо мне не сказал. Только Владимир Валентинович Жуков от себя лично пожал мне руку. Но, по-хорошему, для меня тогда это было не важно. Самым главным было то, что справедливость опять восторжествовала.
А Тху Ханг успешно окончила наш юрфак и через три года уехала к себе домой дипломированным юристом и, как рассказал мне мой другой вьетнамский бывший студент, работает сейчас в Верховном суде Вьетнама.