Это был 2011 год. Обратилась к нам собственник небольшой компании, которая занимается поставками бытовой химии (мыло, стиральные порошки, чистящие средства и т.п.), и рассказала вот такую историю.

     Ее фирма участвовала в очередном запросе котировок на средства бытовой химии, который проводил один детский сад, расположенный в области недалеко от Ростова-на-Дону. Запрос котировок она выиграла с разницей от конкурента в 40 руб. По правилам закупок, действовавшим в то время, детский сад, как заказчик, после вынесения протокола об определении победителя, должен был направить экземпляр договора победителю вместе с протоколом, а победитель в течение 10 дней с момента получения должен был подписать договор и вернуть заказчику. Но видно, в планы администрации детского сада заключение контракта с моим клиентом не входило. И вот прошла неделя, а договора нет. Клиент звонила несколько раз в детский сад, просила отдать документы нарочным – нет, говорят, не положено, отправили по почте – ждите. Проходит 10 дней – история та же, опять звонит, опять в ответ: «Ждите». И вот по прошествии месяца клиент получает уведомление, что детский сад составил протокол об уклонении клиента от подписания договора и вопрос о включении клиента в реестр недобросовестных поставщиков уже передан на рассмотрение УФАС России по Ростовской области. На момент обращения клиента к нам уже состоялось три заседания и клиент высказывала огромные опасения, переживания и страх, что четвертое станет последним и не в ее пользу, потому что детский сад представил в УФАС почтовую квитанцию об отправке договора и даже уведомление о вручении, подписанное якобы сотрудником ее компании, а она никак не может доказать, что они это письмо не получали. Ни квитанции, ни уведомления на руках у клиента не было, заседание будет завтра и… мне пришлось идти на заседание вслепую.

     Заседание началось с вопроса председателя комиссии к клиенту: «Так все же, Вы получали это письмо?». Тут надо немного отвлечься. С 2009 года и по сей день я увлекаюсь страйкболом. А поскольку магазинов по продаже экипировки для этой игры в то время в Ростове не было, приходилось все заказывать через Интернет, что в большинстве случаев я делаю и сейчас. Поэтому в вопросах отслеживания писем и посылок я на тот момент был уже дока.

     И я тут же ответил председателю: «Вы же можете сами это узнать прямо сейчас». На лице председателя замер немой вопрос «как?». Говорю ему, что есть сайт Почты России, диктую его адрес. Далее объясняю, что там есть вкладка «отслеживание», а на почтовой квитанции, приложенной детским садом, есть почтовый идентификатор - такой длинный номер, начинающийся с почтового индекса места отправления и заканчивающийся отдельной цифрой через пробел. Вот надо ввести все цифры без пробела и будет вам счастье. Это сейчас почтовое отслеживание вещь банальная и очевидная, но тогда я, по-моему, открыл членам комиссии УФАС Америку. Был объявлен перерыв, комиссия удалилась для совершения таинства почтового отслеживания.

     По выходу из совещания заседание было отложено, комиссию смутил тот факт, что в уведомлении о вручении, представленном детским садом стояла дата «30» месяца, которого я уже не помню, а на сайте стояла дата «31» этого же месяца. Со словами «нам надо во всем разобраться» комиссия попрощалась с нами. Это сегодня никого не удивляет, как Почта России может путать даты, заставляя весь мир ждать, но тогда мне очень нужно было это отложение. Я лишь попросил секретаря дать мне сфотографировать почтовую квитанцию, ведь как много можно почерпнуть из нее, зная, что смотреть.

     И когда я увидел то, что я так жаждал увидеть, меня захлестнула буря безумной радости и восторга. Еле сдерживая себя и дрожь в руках, внешне сохраняя невозмутимость и безразличие я сфотографировал квитанцию и удалился, попрощавшись с секретарем. Нет, я тогда не ехал к себе в офис, я летел на машине на сверхзвуковой скорости, напевая песни от радости. То, что я увидел в квитанции - был вес письма в 20 грамм.

     Я решил очень серьезно подготовиться к следующему заседанию. С сайта госзакупок я распечатал контракт (уже не помню, но кажется десять страниц) и один экземпляр протокола о результатах запроса котировок (на одной странице). На почте купил стандартный конверт по России, а в помощь себе на заседание взял степлер, свои бытовые электронные кухонные весы и набор гирек из аптечных весов разного веса от 5 до 100 грамм, хранившийся у меня с детства, когда я, увлекаясь фотографией, сам готовил проявитель и фиксаж из химреактивов. Я чувствовал – это будет мой день, это будет мой выход – я буду устраивать шоу. Я даже клиента не предупредил о том, что будет, потому что хотел, чтобы для всех это было сюрпризом.

     И вот настал день пятого заседания. Председатель комиссии начал заседание с вопроса: «Что Вы еще можете дополнить к уже сказанному?». Было видно, что ему скучно. Ничего особенного он для себя не выяснил и очевидно, у него в голове уже было готово решение не в пользу моего клиента.

     Я молча встал, достал коробку с весами из сумки, а потом достал весы из коробки и поставил их на стол перед председателем комиссии. Потом также молча достал набор гирек со степлером, и поставил их рядом с весами. Делал я все это по театральному медленно, чтобы приковать к себе внимание всех.

     – Что это все значит? – оборвал тишину голос председателя комиссии, в котором чувствовалось небольшое раздражение.

     И тут меня понесло:

     – Уважаемые члены комиссии. В материалы дела, в качестве доказательства отправки контракта, детский сад приложил почтовую квитанцию. В этой квитанции помимо данных о дате и месте отправки есть еще и информация о весе корреспонденции. Я прошу посмотреть в эту квитанцию. Видите, вес корреспонденции указан в 20 грамм? Мы же не можем предполагать, что на почте стоят весы, которые неверно показывают вес? Значит эта корреспонденция и впрям весила ровно 20 грамм. Я принес свои кухонные весы, чтобы мы с Вами вместе смогли провести небольшой следственный эксперимент. Вот весы, а вот набор гирек разного веса. Смотрите, вот гирька 5 грамм, кладу ее на весы и весы нам показывают 5 грамм, вот гирька 20 грамм, проделываем то же самое и весы показывают 20 грамм, вот 50 грамм, и весы показывают 50 грамм, и, наконец, 100 грамм, и весы показывают 100 грамм. Итак, мы убедились, что мои весы показывают правильный вес. А теперь вспомним, что детский сад должен был отправить один контракт и один протокол. Вот протокол на одной странице, а вот контракт на 10 страницах. Я напечатал его только с одной стороны листов, как это делают все. Скрепляем контракт степлером, складываем вместе с протоколом, вкладываем в конверт, кладем на весы и… видим вес 72 грамма, а никак не 20!

     – А может они распечатали контракт с двух сторон, экономя бумагу,– сказал заинтересованно кто-то из комиссии.

     – Разумно, – отвечаю я,– а еще на всякий случай уберем и скрепку, вдруг детский сад решил сэкономить и на степлере.

     Одним махом я отрываю пять страниц контракта, и ту часть, что осталась без скрепки вкладываю обратно в конверт вместе с протоколом, кладу на весы, и… весы показывают 45 грамм.

     – А теперь, уважаемая комиссия,– продолжил я,– я покажу Вам, что такое 20 грамм.

     Я взял конверт, вложил в него один лист бумаги, положил конверт на весы и весы как-то механически безучастно высветили цифру 20.

     В зале, где проходило заседание, воцарилась гробовая тишина, сзади меня никто даже не шевелился. Председатель комиссии молча встал и направился к выходу, члены комиссии также молча последовали за ним. Через пять минут было объявлено решение об отказе во включении компании клиента в реестр недобросовестных поставщиков. Моя клиент была не просто экзальтирована, она была в состоянии экстаза.

     Но для меня в этот момент самым главным было то, что справедливость опять восторжествовала.